Темная душа

«Никогда не говори, не делай и не думай того, о чем тебя не просят» Закон трех отрицаний.

Ей досталось от судьбы все – красота, добрая душа, любовь родных, даже мужчина моей мечты. Мне – ее ребенок, которого она родила, все заботы, которые несет настоящая мать и… темная душа.

сестры-погодки

Вера, Любовь и Надежда – мы были неразлучны, как бывают неразлучны сестры-погодки, когда они ходят в один детский садик, а потом в одну школу, хотя и разные классы. Вера погибла во время весеннего сплава, тело ее нашли спустя три месяца. А мы продолжали жить и радоваться жизни, ведь дети не любят плохих воспоминаний. Институты мы выбрали разные — я пошла в медицинский, а она – в институт кинематографии.

Когда я случайно узнала, что моя сестра встречается со взрослым женатым мужчиной, меня как кипятком ошпарило – она же жизнь себе испортит. С ее характером и наивностью «залетит», как пить дать, а потом аборт или еще что похуже, а этот ловелас так и будет ей голову морочить. Верность своей сестренки я знала, как и ее упрямство. Она будет биться до конца за веру, что это «настоящая любовь» и ничего другого в ее жизни не будет.

Решила встретиться с Надиным любовником сама.

Маме я говорить не стала, отцу – тем более, хватило с них того, что старшую дочь они уже потеряли. Решила встретиться с Надиным любовником сама. О, Боже, какой это был мужчина…..Нежно-васильковый взгляд больших умных глаз сразу «влез» мне куда-то глубоко в душу, а когда мы начали говорить о Надюше, я поняла, что шансов, что он отступится от нее, нет никаких. Он ее любил, и все, что сестра говорила, было настоящим, «взаправдашним». Сестренка сияла счастьем, а мама меня все спрашивала, что такое с ее ненаглядной Наденькой?

Мама любила младшую дочь все сильнее, и с возрастом я начала понимать – почему. Надя была очень похожа на Веру, нашу погибшую старшую сестру, и мама видимо идентифицировала их, соединяя в одном образе две души.

В Бога я не верю, зато верю в порчу и сглаз, вот как-то так получилось. В детстве я часто бывала с приятелями в цыганском таборе, который каждую осень останавливался в поле за нашими домами. Чего я там только не навидалась…А старая цыганка Мара мне тогда сказала, что глаза у меня цыганские и темная душа, потому мне не надо прямо в глаза человеку смотреть – могу сглазить, порчу навести.

В детстве я часто бывала  в цыганском таборе

Учителя в школе жаловались маме, что я глаза почти не поднимаю от парты, хотя уроки всегда знаю. Их нервировало, что я не смотрю им в глаза, значит, обманываю. На самом деле я отнеслась к словам Мары серьезно, ведь она могла убить человека одним словом. Я видела это сама! Мара сказала какому-то мужчине: «Тогда лучше умри!», и он упал и умер. Врачи сказали, что сердце само остановилось. Может, я потому и пошла в медицинский, чтобы развеять свое же мнение о себе, как испорченной, темной душе.

Леонид был действительно женат и даже растил сына, но уже подал на развод и твердо собирался жениться на моей сестренке.

А она взахлеб рассказывала мне, какой он замечательный, нежный, добрый, умный и прочее, прочее. Я и сама это видела, поэтому смотрела ему прямо в глаза и мысленно шептала: «Брось ее, оставь, я тебе судьбой предназначена. Она – глупышка и быстро тебе надоест, я – твоя судьба. Не оставишь ее, я на нее такую болезнь пошлю, что и ребенок ваш умрет и она сама. Оставь мою сестру, выбери меня, я буду тебя любить вечно». Смотрела ему прямо в глаза, слушала его слова и повторяла свои, и смотрела, смотрела, смотрела в его синие глаза, и убивала в нем память о своей сестре.

Когда Надя, наконец, поняла, что я делаю, она схватила меня за плечи и повернула к себе: «Не надо, Любочка, не надо, я знаю, что ты можешь сделать, я чувствую это. Не надо, сестричка, молю тебя, я умру без него. Я беременна, мне совсем скоро в декрет, пожалей нашего ребенка, оставь его мне». Все было пустое, чернота захватила меня полностью. Днем и ночью в голове было только одно: «Люблю, хочу его, он – мой, люблю его, хочу, он – мой». Я встречала Леонида у завода, Надя – тоже, я шла рядом, смотрела, как он целует мою сестру и мысленно говорила: «Ты уже мой, брось ее, она не нужна тебе, ты – мой».

Леонид развелся с женой за месяц до Надиных родов. Ко мне он не пришел, пришел к Наде, но жить с ней не мог. Уходил и приходил снова, и снова.

Надя все же рассказала ему обо мне, о порче, что я сделала. Он рассмеялся, и… снова на ночь ушел куда-то, утром принес ворох вереска лесного и разложил его по всем комнатам своей квартиры. Неделя до родов сестры прошла спокойно для них и в лихорадке для меня, а потом Надя умерла в страшных болях при родах. Пожениться Леонид с Надей не успели, поэтому дочка сестры досталась мне. Я одновременно похоронила сестру, мать и отца, которые тут же последовали за любимой доченькой. Мне достался Леонид и его дочь, мой мужчина и ненавистный плод его любви…

не смотрит человеку прямо в глаза

Зависть – плохой помощник, мне плохо жить с Леонидом и сладостно, я мучаюсь и наслаждаюсь, я ненавижу его дочь и могу делать с ней, все, что хочу. Пугает только одно – у девочки мои глаза, губы, руки, она так же, как и я когда-то, не смотрит человеку прямо в глаза, у нее тоже темная душа.

Она быстро растет, скоро ей будет четыре года, и тогда она взглянет мне с глаза, и я услышу: «Я ненавижу тебя, ты убила мою маму, ты забрала моего папу, теперь ты умрешь!». Это будет, я же точно это знаю, но продолжаю каждый вечер ложиться в постель с человеком, который меня ненавидит и не может от меня уйти.. Это ли не счастье?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *